Новости КПЛ. Банкротство полицейского произвола.
Речь журналиста Повиласа Масилениса на заседании Вильнюсского окружного суда 10 января 2019 года
Уважаемый Суд! В полемике уголовного дела данная позиция обычно принадлежит адвокату. Как уже информировал суд на первом заседании, я отказался от услуг адвоката в знак протеста против принижения его роли при рассмотрении дел как по событиям января 1991 года, так и по резне в Медининкай. В той мере, в какой наблюдал за этими делами сам, как журналист, или читал свидетельства других журналистов в публичном пространстве, адвокаты здесь лишь неизбежный, но совершенно ненужный для суда балласт. Они произносили речи, используя правовые категории, а другие участники процесса – политические, поэтому совершенно не понимали друг друга. Просьбы адвокатов чаще всего отклонялись, аргументы замалчивались. В тех делах совершенно не действовало положение закона, то подчеркнутое в ст.7 Уголовно-процессуального кодекса принцип состязательности.
В изданной на литовском языке издательством «Политика» входящей в ЗАО «Мусу гайрес» нигде до этого не запрещенной книге интервью российской журналистки Галины Сапожниковой «Кто кого предал», в переводе на литовский – «Цена предательства», изложен взгляд на трагические события января 1991 года, а также на резню на пограничном посту Медининкай, альтернативный официальному.
Такая позиция появилась не на пустом месте. Еще после тех памятных событий, в литовском обществе и в прессе того времени начали всплывать различные версии. Наиболее яркая из этих альтернативных версий – кстати, схожая с изложенной участниками интервью Галине Сапожниковой – была обнародована в 2003 году в книге воспоминаний «Корабль дураков» Витаутаса Пяткявичюса, одного из учредителей саюдиса, а позже – председателя Комитета сейма по национальной безопасности и обороне. Привожу версию о жертвах у Вильнюсской телебашни: «На совести В. Ландсбергиса и А. Буткявичюса лежат жертвы тринадцатого января, потому что по замыслу одного и по приказу второго несколько десятков пограничников были переодеты и пропущены в телевизионную башню. Это они стреляли сверху. (…) Я сам это видел своими глазами, как отскочившие от асфальта пули рикошетили возле моих ног.» («Корабль дураков», стр. 78).
Правда, еще раньше, в 2000-ом, Аудрюс Буткявичюс, бывший директором департамента охраны края Литовской Республики в первый год восстановления независимости, признался журналистке газеты «Обзор» Н. Лопатинской: «Я прямо говорю – да, я это планировал!» (Основную часть этого интервью также можно прочесть на стр. 129 книги журналиста Альгирдаса Плукиса «Черное и белое. Где правда?», изданной на русском языке в 2009 году, а мысль о планировании событий января Буткявичюс повторил и только что, в середине ноября 2018 года в номере 46 газеты «Летувос ритас».)
В 2010 году, когда в Литве еще не было цензуры и в книжных магазинах продавались любые книги, на прилавках появилась книга воспоминаний «Через тюремную решетку» Юозаса Колялиса, осужденного судом Вильнюсского округа на шесть лет тюрьмы, тогда уже вышедшего на свободу, одного из так называемых переворотчиков, бывшего секретаря ЦК ЛКП/КПСС. Автор книги был осужден за участие в организации переворота, хотя он доказал, что полтора месяца до тринадцатого января не был в Литве (если только не руководил переворотом из Лаоса, где он вместе с женой отдыхал в течение месяца!). Юозас Колялис, как обвиняемый, имел возможность познакомиться со всеми документами уголовного дела, судом отвергнутыми даже без рассмотрения. Поэтому его книга – это сплошной обвинительный акт нашим политизированным прокурорам и судьям, старающимся замалчиванием и фальсификациями обосновать версию, сформулированную политиками. (Например, сегодня никто не может ответить, куда подевались материалы съемок, которые проводили сотрудники Министерства внутренних дел в ту ночь?!) А в документах, цитируемых Юозасом Колялисом, версия событий 13 января похожа на ту, которая изложена Витаутасом Пяткявичюсом и в книге Галины Сапожниковой.
Фальсификации и умалчивания, пропажи первичных документов режут глаза и в деле о резне в Медининкай. Все это уже целую семилетку разоблачает редактор газеты «Карштас коментарас» Гедре Горене и Арунас Марцинкявичюс, адвокат осужденного на пожизненный срок рижского омоновца Константина Никулина. (Гедре Горене в 2014 году, на этой базе даже выпустила книгу «Преступление именем государства: дело резни в Медининкай в лабиринтах лжи и фальсификаций», а в 2018 году вышел второй том этой книги.) По мнению адвоката Марцинкявичюса, осужденный Никулин даже теоретически не мог убить полицейских и таможенников в Медининкай. Он в ту ночь не был на месте преступления, а находился на базе Вильнюсского ОМОН в Антакальнисе. Этот «алиби-факт Никулина был установлен еще 28 мая 2003 года во вступившем в силу решении суда по просьбе самой прокуратуры. Этот алиби-факт остается не опровергнут до сих пор». (см. «Карштас коментарас» № 15 (311), 2017). Тем не менее, это не помешало нашей политизированной правовой системе, включая Верховный суд, заточить Константина Никулина в тюрьму пожизненно, а настоящие организаторы и участники скрываются под покровом тайны. Кто вытащит их на дневной свет, когда над журналистами и другими искателями истины, как Дамоклов меч, висит 170(2) статья Уголовного кодекса, запрещающая даже мыслить «неофициально»?! То есть, мыслить иначе, чем предписывает официальная версия. Но думать-то надо, так как нельзя построить демократическое государство на фундаменте лжи!
Упомянутая статья 170(2) Уголовного кодекса потому и появилась именно в 2010 году, когда в публичном пространстве начали шириться все более откровенные и глубокие исследования о первых годах восстановленного литовского независимого государства. Очевидно, кое-кого из правящих в то время страной деятелей забеспокоили ничем не пресекаемые поиски правды, вот и надо было пресечь их политическими средствами. Иначе говоря, криминализировать, и потом проверить, как действует эта статья УК 170(2). И тут подвернулся журналист Альгирдас Палецкис, который на передаче по радио сказал всего два предложения: «А что было 13-ого у башни? И как теперь становится ясно, свои стреляли в своих.» Очень подходящая кандидатура на роль подсудимого, ведь дедушка Альгирдаса Юстас Палецкис был одним из руководителей советской Литвы! Поэтому Альгирдаса приговорили. Но после этого скандального дела еще не все восприняли урок. Еще есть такой не осаженный «бывший коллаборационист» Повилас Масиленис, который очень заслуживает уголовного дела за перевод на литовский язык и издание книги русской журналистки «Цена предательства»!
(К слову сказать, журналист Альгирдас Палецкис в октябре 2018 года в тайне от общественности был задержан, якобы, по подозрению в шпионаже в пользу России. В то время, когда самые работоспособные люди Литвы массово покидают нашу Родину, усилиями политических «ястребов» уже почти превращенную в полицейское государство, когда жители страны старшего возраста из-за постоянно расширяющейся и углубляющейся атмосферы страха закрылись во внутренней эмиграции, нельзя полностью отвергнуть и такую возможность, что некоторая часть подавленных граждан от жгучей безысходности начнет работать на чужих. Но я не думаю, что это относится к Альгирдасу Палецкису.)
Говорят, черт кроется в деталях. Литовские политические «ястребы», инициировавшие и через сейм протащившие внесение в Уголовный кодекс статьи 170(2) «публичное одобрение международных преступлений, преступлений, совершенных СССР или Германией в отношении Литовской Республики или ее жителей, их отрицание или грубое преуменьшение», толи не догадались, толи не посмели исключить из Закона об информировании общественности статью 54 «Неприменение редакторской ответственности и освобождение от компенсации ущерба». 3 и 7 статьи первой части закона фундаментально противоречат явно антиконституционной статье 170(2) Уголовного кодекса. Согласно этим статьям к тем, кто готовит и (или) распространяет публичную информацию не несут редакционной ответственности, и они не отвечают за обнародование даже информации, не соответствующей действительности, если она «ранее обнародована через другие средства информирования общественности, если эта информация не была опровергнута через обнародовавшие ее средства информирования общественности» или она «подана как мнение, комментарий или оценка».
Журналист Альгирдас Палецкис первым испытал реакцию нашей правовой системы на несоответствие статьи 170(2) Уголовного кодекса и 54 статьи Закона об информировании общественности при рассмотрении заведенного против него уже упомянутого уголовного дела. Как в оправдательном вердикте 1-ого окружного суда г. Вильнюса, так и в обвинительном вердикте Вильнюсского окружного суда, а также в решении Верховного суда Литвы – в каждом случае суды придерживались одной и той же установки: совершенно не вспоминать статью 54 Закона об информировании общественности, хотя об информации, обнародованной ранее другими авторами, говорится даже в обвинительном вердикте, и стараться всячески преуменьшить ее.
Во вступлении «Слово издателя» к переведенной на литовский язык и изданной книге Галины Сапожниковой я цитировал те положения пунктов 3 и 7 первой части статьи 54 Закона об информировании общественности, которые, если бы этот закон действовал, должны были уберечь издателя книги от уголовного преследования. Ведь в моем вступлении ясно подчеркнуто, что в книге Галины Сапожниковой в разных вариантах повторяется обнародованная в 2003 году в книге Витаутаса Пяткявичюса «Корабль дураков» альтернативная официальная информация, которая не была опровергнута в обнародовавших ее средствах информирования общественности вплоть до самой смерти писателя в 2008 году. Поэтому безосновательно утверждение, сформулированное в решении расширенной коллегии Верховного суда Литвы по уголовному делу Альгирдаса Палецкиса, что спор о проверке в ходе других судебных процессов правдивости утверждений, содержащихся в произведениях В. Пяткявичюса, ничего не значит. Он, этот спор, все же необходим, потому что в судах «проверялась» только содержащаяся в книге «Корабль дураков» информация о сотрудничестве отца Витаутаса Ландсбергиса Витаутаса Ландсбергиса-Жемкальниса со спецслужбами Советского Союза, а не альтернативная версия по январским событиям.
В книге Галины Сапожниковой повторяется не только информация, опубликованная Витаутасом Пяткявичюсом. Повторяется и до сих пор не опровергнутая информация Андрюса Буткявичюса о планировании жертв 13 января (см. «Цена предательства», стр. 349). Опрошенный в качестве свидетеля по уголовному делу Альгирдаса Палецкиса Буткявичюс оправдывался (цитата по вердикту 1-ого окружного суда Вильнюса), что «по поводу того интервью он сделал заявление. Журналистку Лопатинскую считает неадекватной. У Пяткявичюса помешался разум». Однако такая характерная для данного гражданина дерзость не может заслонить требований Закона об информировании общественности о том, каким образом должна опровергаться информация. Должно быть официальное обращение в редакцию, в газете должно быть опубликовано опровержение, а если редакция не идет на опровержение, – должно последовать разбирательство в суде. Ничего этого сделано не было.
В Обвинительном акте в моем уголовном деле, подготовленном прокурором отдела по расследованию организованных преступлений и коррупции Вильнюсской окружной прокуратуры Томасом Улдукисом, тоже ни словом не упоминается, как нужно оценивать акцентируемые во вступлении «Слово издателя» к книге Галины Сапожниковой положения статьи 54 Закона об информировании общественности. Неужели прокурорам не ведомо, что 18 марта 2013 года расширенная коллегия судей главного административного суда Литвы в своем решении (административное дело № А662-707/2003) именем Литовской Республики повторно, уже после вступления в силу статьи 170(2) Уголовного кодекса, высказалась по поводу разъяснения и применения этих положений Закона об информировании общественности? Коллегия судей еще раз подтвердила: не может подвергаться преследованиям и наказываться разработчик и распространитель информации, если эта информация уже публиковалась ранее и не была опровергнута. Дискуссия шла только по поводу необходимости опровержения информации наряду с первым также и вторым лицом, если со временем выясняется брак данной информации. Поэтому умалчивание 54 статьи Закона об информировании общественности в Обвинительном акте моего уголовного дела является или браком в работе прокуроров, или сознательное такое их поведение. Я склоняюсь ко второму варианту.
Кстати, специально нанятый для анализа книги Галины Сапожниковой специалист Томас Янелюнас тоже сознательно умалчивает цитируемую во вступлении «Слово издателя» 54 статью Закона об информировании общественности. Очевидно потому, что при этом полностью рассыпался бы карточный домик моего уголовного дела.
Так, вытерев ноги об действующий Закон Литовской Республики об информировании общественности, полностью игнорируя положения его 54 статьи, было начато и само преследование переводчика и издателя книги Галины Сапожниковой, которое продолжается уже почти два года. Как уже писал в публичном пространстве, после письма директора Департамента государственной безопасности Дарюса Яунишкиса в адрес Генеральной прокуратуры последовал обыск в помещениях ЗАО «Мусу гайрес», конфискация тиража книги без решения суда, изъятие компьютера издательства и соответствующих документов, допрос издателя в полиции, продолжающееся одиннадцать месяцев досудебное расследование, три месяца – ревизия финансовой деятельности, не давшая ожидаемого результата, пока по случаю столетия восстановления независимости государства прокуратура не отрапортовала о готовности данного особо важного дела для передачи в суд.
Досудебное расслеование было отмечено целой вереницей нарушений статей Уголовно- процессуального кодекса. Согласно 3 части статьи 145 УПК обыск производится по мотивированному решению судьи досудебного расследования, а не по решению старшего следователя и обращения к судье уже после обыска; согласно 1 части статьи 147 УПК изъятие части вещей и документов также производится по мотивированному решению судьи досудебного расследования, а не довольствуясь составлением протокола обыска (изъятия); согласно 3 части статьи 80(1) УПК без мотивированного решения судьи досудебного расследования прокурор не имеет права принять решение о допросе специального свидетеля и заставлять его раскрыть тайну источника информации, и это тоже было сделано. Почти в два раза превышены сроки досудебного расследования, предусмотренные в Уголовно-процессуальном кодексе.
Об этом я тоже писал в публичном пространстве в статье «Запатентованное изобретение полицейского государства, или крестные пути Специального свидетеля» (см. «Карштас коментарас» № 2(324), 2018). Прокурор Томас Улдукис, курировавший досудебное расследование, отказался приобщить данную статью к делу, а уже в зале суда, когда статья все же к делу была приобщена, другой прокурор Роландас Юркявичюс, поддержавший обвинение, заявил, что эта статья не имеет отношения к делу, хотя «происшествия» специального свидетеля непосредственно свидетельствуют о серьезной болезни нашей правовой системы – стремлении обойти закон, и свидетельствуют об извращённых, даже коррупционных связях между правовой и политической системами и о повороте политической системы в сторону полицейского государства. Все это и лежит в основе данного уголовного дела, а суть дела – антиконституционность. Как говорил еще на первом заседании суда, статья 170(2) Уголовного кодекса, ссылаясь на 1-ую часть которой и состряпано данное уголовное дело, наряду с европейской Конвенцией о защите прав и основных свобод человека, ясно нарушает и статью 25 Конституции Литовской Республики: «Для человека не должны создаваться препятствия в поиске, получении и распространении информации и идей», а тем самым и статью 44: «Цензура массовой информации запрещена». С другой стороны, и конфискация тиража книги, руководствуясь лишь указаниями чиновников, нарушает требования статьи 109 Конституции, регламентирующей, что «правосудие в Литовской Республике осуществляет только суд».
В ходе досудебного расследования, выполняя указания директора Департамента государственной безопасности Дарюса Яунишкиса, предпринята попытка без решения суда дать оценку изданной на литовском языке книге интервью Галины Сапожниковой. Как упоминал, был нанят (за 345 евро) специалист Института международных отношений и политики Вильнюсского университета Томас Янелюнас, который вырвал из контекста и собрал все подозрительные предложения, противоречащие официальному мнению о событиях января 1991 года и резне на пограничном посту в Медининкай. Неужели у специалиста, известного в стране политика не возникла мысль, почему в делах о январских событиях и резне в Медининкай были оптом отвергнуты все свидетельства альтернативные официальной версии, хотя, как утверждают в книге Сапожниковой секретарь ЦК КПЛ/КПСС Альгис Науджюнас (стр. 278) и другие участники интервью, эта альтернативная информация, то есть альтернативные документы и показания свидетелей были собраны и переданы прокуратуре.
Специалист должен был заметить ценную информацию, содержащуюся в книге Сапожниковой, которая могла бы помочь нашим правоохранителям разобраться в достаточно запутанных делах по событиям января и резне в Медининкай. Как подчеркнули специалисты права, выступавшие в передаче финансируемой Конгрессом США радиостанции «Свобода» после издания сочинения Сапожниковой на русском языке, одних только свидетельств, содержащих в этой книге, достаточно, чтобы возбудить уголовное дело прежде всего в отношении бывшего президента СССР Михаила Горбачева. А нам почему-то недостаточно! Да еще мы фарисейски обвиняем: якобы в книге Сапожниковой отрицается советская агрессия.
Почему у специалиста Томаса Янелюнаса не заинтересовала и другая информация, предоставленная в книге Сапожниковой? Например, как расценить изложенную в книге позицию Антанаса Гармуса, в 1991 году занимавшего должность заведующего бюро судебно-медицинских экспертиз? Сегодня он отказывается даже от собственной подписи под официальным актом судебной экспертизы об убийстве граждан, находящемся в деле так называемых переворотчиков (стр. 109). Как можно расценить раскрытую в книге сделку 1991 года между директором охраны края Аудрюсом Буткявичюсом и бывшим сотрудником КГБ Александром Осиповым (стр. 311)? Буткявичюс по-дружески доверяет ему альтернативную, такую как изложено в книгах Витаутаса Пяткявичюса и Галины Сапожниковой информацию о январских событиях, а сотрудник КГБ свидетельствует о известном ему сотрудничестве Витаутаса Ландсбергиса с КГБ. Почему специалиста Янелюнаса не заинтересовало, какую роль сыграл в резне Медининкай начальник штаба народных дружин Вильнюса Павел Василенко, подозреваемый в связях со спецслужбами Литовской Республики, если в книге предоставлена довольная веская информация о том, как было всучено оружие убитых другим гражданам (стр. 244)? Есть новая информация даже о деятельности нашего президента Дали Грибаускайте, за которой шефствовал почетный чекист Сигизмунд Шимкус, в Вильнюсской высшей партийной школе (стр. 161). Словом, в книге Сапожниковой много информации и для правоохранителей, и для рядовых граждан, желающим больше узнать о первых годах жизни Литовского государства.
Опираясь на оценку нанятого специалиста Томаса Янелюнаса, прокуроры в Обвинительном акте приходят к следующему выводу: издав книгу интервью Галины Сапожниковой «Цена предательства», Повилас Масиленис «обидным и оскорбительным образом публично одобрил и грубо приуменьшил особо тяжкие и тяжкие преступления против Литовской Республики и особо тяжкие преступления против жителей Литвы лиц, осуществлявших и принимавших участие в агрессии 1990-1991 годов против Литовской Республики». Чтобы все выглядело более весомо и убедительно, прокурор Томас Улдукис добавляет и явно притянутое утверждение: якобы, Повилас Масиленис «в предисловии «Слово издателя» к литовскому изданию данной книги, которое подписано его именем, поддержал положения книги Галины Сапожниковой «Кто кого предал». (К слову, нанятый специалист Томас Янелюнас мою позицию, изложенную в предисловии, оценивает несколько более осторожно).
Где Вы, господин прокурор, нашли поддержку? Из приведенной во вступлении цитаты Вольтера и изложенной позиции нашего издательского акционерного общества – не подвергать цензуре авторов книг даже не соглашаясь с их мыслями – создается противоположное впечатление. Правда, во вступлении есть сомнения насчет объективности расследования январских событий и резни в Медининкай, замечания по поводу нежелания следователей искать таинственно пропавшие документы и показания свидетелей, о чем в публичном пространстве пишет не только Галина Сапожникова, но и некоторые литовские журналисты. Поэтому здесь своими сомнениями я поддержал и их. Кроме того, из Обвинительного акта впервые в жизни узнал, что сомнения по поводу объективности расследования могут оказаться обидными и оскорбительными.
Отдельно хотелось бы поговорить о той по инициативе суда организованной дополнительной языковой (лингвистической) экспертизе книги Галины Сапожниковой и моего вступления в ней за 1336 евро, которая загипнотизировала даже прокурора и подтолкнула его еще более ужесточить обвинение в адрес издателя книги: от «принижения» советской агрессии до ее «отрицания». Эту экспертизу тенденциозно и притянуто провела старший эксперт отдела экспертизы документов центра судебных экспертиз Литвы Гинтаре Герасименкене. Снова из контекста книги интервью Галины Сапожниковой были выхвачены все подозрительные предложения, и на сей раз разложены по специальным таблицам. Экспертиза произведения не подтверждает требований статьи 170(2) УК: «язык не является грубым (вульгарным, жаргонным), угрозы не формулируются». Обидность книги заключается в приуменьшении тех событий, хотя этот факт должны установить не языковые специалисты, а объективные, не политизированные судьи.
Что касается моего вступления, то в нем обидности и вовсе не обнаружено. Хотя прокурору Томасу Улдукису в его более строгом варианте обвинения эта обидность превратилась даже в обидное и оскорбительное отрицание. Зачем так фантазировать, прокурор? И без всяких границ! Неужели получен специальный заказ?
Сейчас насчет одобрения. Языковая специалистка, якобы, узрела одобрение содержания книги Галины Сапожниковой «Цена предательства», однако лишь по тем вопросам, которые упомянуты в «Слове издателя». Вопросы «одобрения», как подчеркнул ранее, связаны с сомнениями насчет объективности расследования упомянутых резонансных дел и нежелания следователей искать таинственно пропавшие первичные документы. Это тоже вопрос судей, а не языковых специалистов.
Предоставив литовским читателям книгу Галины Сапожниковой, то есть альтернативную официальной версию о трагических событиях 1991 года в январе и резни на пограничном посту в Медининкай, я хотел стимулировать наших правоохранителей в конце концов отделаться от влияния политиков и действительно начать оценивать факты только по требованиям законов и совести. Если что-то работниками права ранее было решено не так, не стыдно было бы вернуться и все решить заново, не замалчивая неудобные документы и показания свидетелей. Ведь ради оценки тех событий даже срок давности отменен.
Об этом писал еще в 2012 году в приобщенной к моему делу статье «Какой цвет политического моря: в уголовных делах 13 января 1991 года», в которой предлагал Генеральной прокуратуре Литвы, опираясь на статью 444 УПК, в связи с прояснением новых обстоятельств возобновить уголовное дело № 1-2/-1999 по так называемым переворотчикам. Увы, как и предсказывал тогда в статье, возобновить это дело не позволяют политические «ястребы», все яростнее ведущие наступление на инакомыслящих в Литве. (Хотя по правде говоря, дело 13 января, как и дело резни в Медининкай продолжается, но, конечно, лишь в одни ворота – так, как спроектировали политики).
Вскоре стало понятно, что политических «ястребов» поддерживают даже наши политизированные правовые системы. Ведь как еще, если не поддержкой, назвать вывод судей Верховного суда, содержащийся в решении от 22 января 2013 года по уголовному делу Альгирдаса Палецкиса: якобы «не надо снова выяснять, что происходило 13 января 1991 года». Значит статья 444 УПК Литве уже не нужна, так как в политизированных уголовных делах не могут появиться новые обстоятельства. Это и есть еще один шаг в сторону полицейского государства.
Конфискация тиража изданной на литовском языке книги Галины Сапожниковой и возбуждение уголовного дела в отношении издателя книги в одном из государств Европейского Союза уже вызвали реакцию в мире. Узнав о таком свирепствовании цензуры в Литве, книжные издатели США обратились к автору этого произведения и предложили перевести ее книгу на английский язык и бесплатно издать в Америке. Когда начинался суд надо мною, книга Галины Сапожниковой на английском языке уже была издана. Она распространяется и в интернете. Особенно литовский вариант. Поэтому давайте не будем больше смешить мир. В создавшейся ситуации в соответствии с частью 1 ст. 170(2) УК издателя книги следовало бы оправдать, при этом руководствуясь 1 пунктом части 5 статьи 303 УПК (отсутствие деяний, имеющих признаки данного преступления), и обратиться в Конституционный суд с запросом о соответствии статьи 170(2) Конституции Литовской Республики. Кроме того, необходимо вернуть издателю незаконно конфискованный тираж ранее нигде не запрещенной книги и компьютер издательства. С другой стороны, одновременно необходимо выяснить, кто компенсирует ущерб, нанесенный чиновниками и политизированными правоохранителями, которые за 1,5 года разорили наше издательское акционерное общество. Ведь повсюду официально утверждается, что Литва является правовым государством, а в правовом государстве обычно компенсируется ущерб, нанесенный по вине чиновников и сотрудников правопорядка!
Кстати, в нашей политизированной правовой системе возможен и другой финал данного уголовного дела: в атмосфере свирепствования литовских политических «ястребов» издатель даже до этого нигде не запрещенной книги тем не менее может быть осужден. Тогда судите меня вместе с Мечисом Лауринкусом, бывшим в 1991 году директором Государственного департамента безопасности нашей Республики. Дело в том, что я начал сомневаться в объективности нашей правовой системы тогда, когда узнал, что в деле так называемых переворотчиков есть данные, полученные ночью 13 января 1991 года Государственным департаментом безопасности средствами эфирного контроля. Во время эфирного контроля были записаны переговоры советских военных, часть которых обнародую здесь: «Я Гурзуф, … прием. Гурзуф, впереди здание, из которого из-за спин людей стреляют с оптическим, с оптическим, прием…(х) не, вы поняли? Прием…(х) Гранит, вы поняли, гранит Б2». И далее: «Я Гурзуф 74, прием…вы поняли…прием…Нас обстреляли со стороны города, прием. Вы поняли, прием… Огонь одиночными? Прием… Одиночными. 38-ый, на огонь не отвечать, на стрельбу не отвечать, прием…38-ый, да…люди укрыты…Я 38-ый, да Гранит, прием…», и так далее.
Эти и другие свидетельства, полученные ночью 13 января 1991 года средствами эфирного контроля, были отклонены вместе с другими свидетельствами, которые противоречили уже сформулированной политиками версии. Эти отклоненные свидетельства эфирного контроля находятся в деле 13 января, том 298, стр. 64-67. Поэтому еще раз акцентирую: если осудите издателя, вместе судите и бывшего шефа Государственного департамента безопасности Мечиса Лауринкуса, опубликовавшего невыгодную для политиков разработчиков официальной версии в деле 13 января.
