Газета “Правда”. СОЗЫВ XIX СЪЕЗДА ВКП(б) ПЛАНИРОВАЛСЯ В 1947 – 1948 ГОДАХ
К 120-летию со дня рождения выдающегося советского политического деятеля А.А. Жданова
Малосведущий в истории советской эпохи нынешний обыватель удивится: «Жданов? Это кто?» Толпа либеральных злопыхателей тут же подскажет: «Был такой партчинуша — гонитель культуры». Но разве можно что-либо иное услышать от злобных, полуневежественных антисоветчиков?! Ведь речь-то идёт о выдающемся коммунисте, к тому же личном друге И.В. Сталина.
Впрочем, в отношении Андрея Александровича Жданова нынешние либералы-антисоветчики идут по проторённой до них тропинке. Так случилось, что посмертная судьба Жданова оказалась во многом черновым наброском посмертной судьбы Сталина.
Очень высокопоставленные ждановские недоброжелатели всё сделали, чтобы о нём забыли, образно говоря, уже после его сороковин. Его ближайшие соратники не только по блокадному Ленинграду, но и по нижегородско-горьковскому индустриальному прорыву были объявлены «врагами народа», оказавшись в советской истории последними политиками с этим чёрным клеймом. А чтобы быстрее развеять память блокадников о Жданове, Г.М. Маленков лично дал указание о разгроме уникального Музея блокады Ленинграда, созданного «по горячим следам» по инициативе руководителя города-героя. Ну а в годы перестройки-«горбостройки» имя А.А. Жданова вычёркивалось отовсюду.
«Гармонист индустриализации»
9 июля 1922 года в «Тверской правде» появилась необычная для той суровой поры заметка «Счастливого пути»:
«В порядке персональной переброски ЦК РКП(б) председатель губисполкома, член губкома РКП(б) и член ВЦИК тов. Жданов Андрей Александрович откомандировывается для работы в Сормово… Но можно ли только этим ограничиться, провожая тов. Андрюшу?
Тот, кто близко сталкивался с ним по работе, знает, что тов. Андрюша заслуживает быть отмеченным не только как сердечный товарищ, но как человек с недюжинными способностями на поприще общественной деятельности… Здесь его деятельность проходила, как говорится, «под зеркалом». Везде и всюду внешне незаметный, но внутренне прямолинейный и открытый, он, казалось, был столпом здравого мышления и огромной организаторской деятельности…» Далее перечислялись его конкретные дела — советского и партийного работника, «выдержанного партийца губернского масштаба», теоретически развитого пропагандиста, лектора, газетного работника и т.п.
Вообще-то 26-летний тверской «губернатор» рвался учиться, чтобы получить высшее образование, а затем заниматься пропагандистской и преподавательской работой. Но его откомандировали в Нижегородскую губернию.
Партийная организация волгарей была весьма своеобразной: «чужаков» она отторгала. «Железный» Лазарь Каганович здесь выдержал бремя руководителя губернской партийной организации чуть более года. Не дольше проработал в этой должности А.И. Микоян. Большевик с 1906 года, опытный и мудрый В.М. Молотов был рад после года работы ответственным секретарём Нижегородского губкома РКП(б), что его перевели на Украину. Известный в ту пору партийный деятель Н.А. Угланов тоже был вполне доволен, что после двух лет секретарства в Нижнем его забрали в Москву.
А сменил его в 1924 году товарищ Андрюша. В этой должности Жданов проработает 10 лет. Работа у него шла легко и весело. Автор добротной его биографии, вышедшей в серии ЖЗЛ, Алексей Волынец приводит любопытную оценку Л.М. Кагановича, которой тот наградил одного из своих преемников по Нижнему: «Гармонист». А более развёрнутая характеристика члена Оргбюро, секретаря ЦК партии отражала некоторую зависть: «Здесь и не требуется большого умения работать, надо иметь хорошо подвешенный язык, уметь хорошо рассказывать анекдоты, петь частушки, и можно хорошо жить на свете».
Но коренным образом менять реальную жизнь посредством анекдотов никому не удавалось. В пору, когда господствовал нэп, нередко бастовали рабочие. В Нижнем их протест был связан с «ножницами» в оплате труда чернорабочих и квалифицированных пролетариев. Те, кто знал себе цену, требовали повышения зарплаты. Те, кто не имел квалификации, зная размер зарплаты своих мастеровитых соседей, требовали «искоренить несправедливость». После нескольких таких конфликтов Оргбюро ЦК направило в Нижний для инспекции недавно взятого на работу старательного технического секретаря Оргбюро Г.М. Маленкова. Работу губкома ему пришлось признать удовлетворительной, но рьяный проверяющий записал, что партийные ячейки «слабо привлекают рабочие массы к обсуждению волнующих их вопросов».
Жданова вызвали для объяснений на заседание Оргбюро ЦК. Секретарь губкома убедительно доказал, что нельзя допускать ни уравниловки, ни большого разрыва в уровне доходов. Его доклад и аргументированные ответы вызвали симпатию у Сталина. Так начиналась их дружба, которой потом завидовал Маленков.
О бурном развитии Горьковского края ясно говорил доклад Жданова на краевой партийной конференции в 1933 году. В нём, например, рассказывалось об импортозамещении: «В борьбе за технико-экономическую независимость Советского Союза наш край также имеет огромное значение. Я перечислю только некоторые виды продукции, которые мы до последнего времени ввозили из-за границы и производство которых в нашем крае помогло Советскому Союзу освободиться от заграничного импорта, — это специальные сорта стали (Выкса), автомобили грузовые, легковые и автобусы (ГАЗ), мотоциклы (Ижевск), шлаковозы и чугуновозы («Красное Сормово»), фрезерные станки и делительные головки (станкозавод), токарные и строгальные патроны (завод им. Орджоникидзе), хирургический инструмент (заводы им. Ленина и им. Горького), радиоаппаратура, аэропланы и т.д.».
Эти успехи в немалой степени были достигнуты благодаря тому, что первый секретарь крайкома уделял самое серьёзное внимание идеологической работе. Например, по его предложению «Правда» стала практиковать «выездные редакции» на важнейшие объекты страны. Первыми их адресами стали ГАЗ, «Красное Сормово», Балахнинский бумажный комбинат. По совету Жданова на автозаводе был сооружён деревянный верблюд на колесах, ставший воистину переходящим символом для отстающих цехов.
И ещё. Как сообщает Алексей Волынец, по запросу историков Нижегородское управление ФСК (предшественница ФСБ) дало официальный ответ № Д-184 от 7 апреля 1995 года: «Нами проведена работа по поиску документов, относящихся к периоду пребывания Жданова А.А. на посту секретаря Горьковского обкома партии. Были проверены имеющиеся архивные материалы за 1922—1934 годы, проведён опрос бывших сот-рудников Управления, работавших в 50—60-х годах, когда проводилась реабилитация жертв политических репрессий. Каких-либо данных о личном участии Жданова А.А. во внесудебных органах, а также документальных материалов о его личных инициативах в политических преследованиях конкретных граждан, незаконных санкциях, вмешательств в оперативно-следственную деятельность в Управлении ФСК РФ по Нижегородской области не имеется». (Гарантии, что такой же документ можно получить в Ленинграде, пожалуй, нет, но в Нижнем он был получен).
В 1934 году «гармонист индустриализации» вместе с И.В. Сталиным, С.М. Кировым и Л.М. Кагановичем был избран секретарём ЦК ВКП(б). Но в Москве поработать пришлось недолго. После гибели Кирова, с которым он успел подружиться, секретарь ЦК Жданов был избран первым секретарём Ленинградского обкома и горкома ВКП(б). В 1938 году к этим обязанностям добавилось заведование Отделом агитации и пропаганды ЦК партии. Незадолго до начала войны Андрей Александрович становится заместителем Сталина по секретариату ЦК (неофициальным вторым секретарём ЦК ВКП(б).
Блокадник № 1
Партийный руководитель блокадного Ленинграда оклеветан антисоветчиками до потери ими рассудка. А его сторонники уверяли, что Жданов в блокадном городе играл такую же роль, как Сталин для всей страны. Но упрямее всего факты.
В первые дни войны Жданов был инициатором народного ополчения. Ленинград создал 7 добровольческих дивизий, которые благодаря развитой в городе оборонной промышленности были неплохо вооружены.
Эвакуация населения из Ленинграда началась ещё 29 июня 1941 года, задолго до того, как гитлеровцы вышли на дальние подступы к городу. Эвакуированы были 700 тысяч человек, почти половина из них — дети. Из города также переселили на восток страны многие промышленные предприятия. Несмотря на это, во второй половине 1941 года город Ленина произвёл четвёртую часть основных видов вооружений, выпущенных в СССР.
Председатель Чрезвычайной комиссии по вопросам обороны Ленинграда, первый член Военного совета Ленинградского фронта генерал Жданов часто бывал на его самых опасных участках, хотя передовой там был весь город.
И ещё. Во второй декаде ноября 1941 года Жданов распорядился установить жёсткую фиксированную урезанную норму расхода продуктов для всех членов Военного совета, включая, естественно, себя.
После снятия блокады Жданову пришлось целый год быть дипломатом, возглавляя Союзную контрольную комиссию по Финляндии, и одновременно заниматься проблемами освобождённой от фашистов Эстонии.
Второй человек в партии
Секретарь ЦК к народным настроениям послевоенной страны относился очень серьёзно. Он не забывал, что миллионы советских людей побывали за границей и видели не только преступления германского фашизма, но и плоды многовекового развития Европы. Поэтому моду на преклонение перед иностранным он рассматривал как серьёзную идеологическую опасность. А ещё он был солидарен с симоновским делением людей (особенно из партийного аппарата) на «тех, кто был в окопах под Москвой, и тех, кто окопался под Ташкентом». Жданов был убеждён, что бремя серьёзной и вдумчивой идеологической работы под силу только ВКП(б).
Сын Жданова Юрий, фронтовик, партийный работник, потом — крупный организатор науки и видный советский учёный-химик и философ, вспоминал, как мать однажды поведала ему рассказ про Андрея Александровича:
«Анализируя итоги прошедшей войны, — писал Ю.А. Жданов, — в узком кругу членов Политбюро Сталин неожиданно сказал: «Война показала, что в стране не было столько внутренних врагов, как нам докладывали и как мы считали. Многие пострадали напрасно. Народ должен был нас за это прогнать. Коленом под зад. Надо покаяться». Наступившую тишину нарушил отец:
— Мы, вопреки Уставу, давно не собирали съезда партии. Надо это сделать и обсудить проблемы нашего развития, нашей истории.
Отца поддержал Н.А. Вознесенский. Остальные промолчали. Сталин махнул рукой:
— Партия… Что партия… Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков… Необходим предварительный глубокий анализ…
Вернувшись домой и рассказав о случившемся матери, отец вздохнул: «Не дадут»…»
Как теперь ясно, напряжённую работу по «предварительному глубокому анализу» тогда взял на себя ближайший соратник и друг Сталина.
Похоже, однако, что Юрию Андреевичу оставались неизвестными некоторые последствия примечательного эпизода. Это неудивительно: разговор между членами Политбюро был не позднее конца 1946 года, когда Жданов-младший ещё не работал в ЦК партии, а отец рассказывал дома про партийные дела скупо. Впрочем, недостаточная информированность партии о работе её высших органов создала возможность для передёргивания фактов и даже прямой клеветы. Самой большой её жертвой стал Сталин.
Хрущёв лгал
Одно из наиболее эффектно поданных Н.С. Хрущёвым обвинений в адрес И.В. Сталина связано с тем, что XIX съезд Коммунистической партии был созван только в октябре 1952 года, через тринадцать с половиной лет после XVIII партсъезда. Выступая 25 февраля 1956 года на закрытом заседании ХХ съезда КПСС с докладом «О культе личности и его последствиях», первый секретарь ЦК КПСС говорил:
«Если в первые годы после смерти Ленина съезды партии и пленумы ЦК проводились более или менее регулярно, то позднее, когда Сталин начал всё более злоупотреблять властью, эти принципы стали грубо нарушаться. Особенно это проявилось в последние полтора десятка лет его жизни. Разве можно считать нормальным тот факт, что между XVIII и XIX съездами партии прошло более тринадцати лет, в течение которых наша партия и страна пережили столько событий? Эти события настоятельно требовали принятия партией решений по вопросам обороны страны в условиях Отечественной войны и по вопросам мирного строительства в послевоенные годы. Даже после окончания войны съезд не собирался более семи лет».
Но члену Политбюро ЦК ВКП(б) Н.С. Хрущёву наверняка из аппарата ЦК ВКП(б) было направлено официальное письмо П 56/34 от 7 января 1947 года, адресованное всем «членам и кандидатам ЦК ВКП(б)». В этом письме товарищам сообщалось:
«Решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 7 января 1947 г.
О Пленуме ЦК ВКП(б)
Созвать Пленум ЦК ВКП(б) 21 февраля 1947 года.
Порядок дня:
- О Программной комиссии ВКП(б).
- Об изменениях Устава ВКП(б).
- О созыве XIX съезда ВКП(б).
- Вопросы подъёма сельского хозяйства (докладчик т. Андреев).
Секретарь ЦК И. СТАЛИН».
Ну ладно, о приглашении на пленум член ЦК с 13-летним стажем Н.С. Хрущёв мог, возможно, забыть. Но как забыть про сам пленум? Ведь на нём Никита Сергеевич присутствовал: в книге регистрации участников пленума наличествует его подпись. Видно, что-то с памятью его стало… Причём она никак не восстанавливалась и после ХХ партсъезда.
Пять с лишним лет спустя Хрущёв в Отчёте Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза XXII съезду КПСС снова повторял, что «после XVIII съезда на протяжении почти 14 лет не созывались съезды, несмотря на то, что страна пережила Великую Отечественную войну и полосу большой и трудной работы по восстановлению народного хозяйства».
Конечно, Н.С. Хрущёва порой, как Остапа, несло. Но у него были и подобия алиби. В печати, в том числе в «Правде», информация о февральском пленуме 1947 года давалась в очень урезанном виде: сообщалось только об обсуждении сельскохозяйственного вопроса. Более того, в переиздававшемся много раз многотомном издании «Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК» информация об этом пленуме ограничена сообщением о докладе члена Политбюро ЦК ВКП(б) А.А. Андреева и постановлением по аграрному вопросу.
Магия архива
К назначенному времени в Российском государственном архиве новейшей истории заказанные документы были готовы. Точнее, не документы, а их ксерокопии, которые можно рассматривать через оптический прибор.
Стенограмма февральского пленума ЦК ВКП(б) 1947 года. На документе штамп «Стенограмма пленума не издавалась». О том же свидетельствуют и штампики на листах архивного дела.
Работа пленума началась 21 февраля, а закончилась 26-го. Открыл пленум и все дни вёл его В.М. Молотов.
«ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ (МОЛОТОВ): Заседание пленума объявляю открытым. Повестка дня пленума роздана членам Центрального Комитета. Есть какие-нибудь замечания по повестке дня? Нет.
На повестке дня два вопроса. Первый вопрос — о подъёме сельского хозяйства, второй вопрос — о программной и уставной комиссиях. Нет других вопросов? Нет. Повестка утверждается».
Почему нет вопросов? Ведь Политбюро, приглашая на пленум, повестку дня объявляло иначе. Остаётся только догадываться, что могло происходить в течение полутора месяцев, прошедших от решения Политбюро ЦК о его проведении до начала пленума. Вспоминается вздох Жданова-старшего: «Не дадут…» Оказалось, что вынести на пленум вопрос о проведении XIX съезда его противники были вынуждены согласиться. Тем не менее рассматривался он всё же в «укороченном» варианте.
Пленум ЦК — явление всегда многогранное. Похоже, одна из задач второго послевоенного пленума — разрушить благодушный настрой, граничащий порой с чувством вседозволенности, ещё не развеянный у победителей. Итак, снова стенограмма:
«МОЛОТОВ. Есть внеочередные вопросы. Слово по внеочередному вопросу имеет тов. Кузнецов.
КУЗНЕЦОВ. Вношу предложение вывести из состава Центрального Комитета партии Донского. Он в продолжение многих лет не ведёт никакой работы в нашей партии. К тому же он спился. Исходя из этих мотивов он не может быть членом Центрального Комитета партии…
МОЛОТОВ. Слово для внеочередного заявления имеет тов. Жданов.
ЖДАНОВ. Я вношу предложение вывести из состава кандидатов в члены Центрального Комитета Жукова. Он, по моему мнению, рано попал в Центральный Комитет партии, мало подготовлен в партийном отношении. Я считаю, что кандидатом в ЦК Жукову не место. Ряд данных показывает, что Жуков проявил антипартийные тенденции. Об этом известно членам ЦК, я думаю, что будет целесообразно не иметь его в числе кандидатов в члены ЦК».
Кроме этого, из состава членов ЦК выведен А.И. Шахурин «как осуждённый Военной коллегией Верховного суда СССР». Из состава кандидатов в члены ЦК исключили также «как не обеспечивших выполнение обязанностей» кандидатов в члены ЦК И.М. Майского, А.А. Дубровского, К.И. Качалина, Я.Т. Черевиченко. Предложение по Майскому вносил Жданов: «Я также вношу предложение о выводе из состава кандидатов в члены ЦК Майского, который, по моему мнению, не заслуживает того, чтобы оставаться в кандидатах, в связи с тем, что Майский и ничего не сделал положительного для ЦК партии, что оправдывало бы его пребывание в кандидатах в члены ЦК».
Здесь заслуживает внимания тот факт, что все перечисленные товарищи в момент избрания в ЦК занимали ответственные должности, но ещё до февральского пленума оказались в руководителях среднего звена. После пленума никто, кроме дипломата И.М. Майского, никаким санкциям не подвергался. Что касается Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, то он продолжал командовать военным округом, потом был первым заместителем министра и министром обороны СССР. В 1947 году был наказан по инициативе Жданова за склонность к трофейным вещам. Похоронен на Красной площади.
Министр авиационной промышленности генерал-полковник-инженер А.И. Шахурин после освобождения снова работал на высоких должностях. Как и академик Майский, похоронен на Новодевичьем кладбище. Таким образом, исключение из состава ЦК ВКП(б) в 1947 году было сугубо партийным наказанием и не связано с репрессиями.
Доклад А.А. Жданова о главном
До второго вопроса пленум ЦК добрался только в последний день работы. Но в этом была своя логика, так как никаких прений вопрос не предполагал.
Заседание 26 февраля 1947 года пришлось на день рождения Андрея Александровича. Не исключено, что тот день он мог не без основания считать для себя праздником.
«МОЛОТОВ. Переходим ко второму вопросу повестки дня — о программной и уставной комиссиях. Слово имеет товарищ Жданов.
ЖДАНОВ. Товарищи. Вопрос о программной и уставной комиссиях поставлен на обсуждение пленума Центрального Комитета в связи с тем, что в конце 1947 года или, во всяком случае, в 1948 году наверняка предстоит созыв XIX съезда нашей партии».
Вот главное событие пленума! Этой фразой фактически определены не только скорый созыв съезда, но и его повестка дня. Кроме отчётов Центрального Комитета и Центральной ревизионной комиссии и выборов руководящих органов партии, съезд будет рассматривать проекты новой Программы ВКП(б) и нового партийного Устава. А докладчик продолжал:
«Как известно, на XVIII съезде партии была избрана комиссия по переработке Программы ВКП(б). Съезд обязал комиссию представить проект новой программы на рассмотрение ближайшего съезда партии. Таким образом, в связи с тем, что срок созыва XIX съезда приближается, комиссия должна теперь развернуть работу по переработке новой Программы партии. В этой связи возникает вопрос о составе комиссии. Я должен напомнить состав комиссии, избранной XVIII съездом партии. Называю: товарищи СТАЛИН (председатель), АНДРЕЕВ, БАГИРОВ, БЕНЕДИКТОВ, БЕРИЯ, ВОЗНЕСЕНСКИЙ, ВОРОШИЛОВ, ВЫШИНСКИЙ, ДОНСКОЙ, ЖДАНОВ, КАЛИНИН, КАГАНОВИЧ Л.М., ЛОЗОВСКИЙ, МАЛЕНКОВ, МЕХЛИС, МИКОЯН, МИТИН, МОЛОТОВ, ПОСПЕЛОВ, СКВОРЦОВ, ХРУЩЁВ, ШВЕРНИК, ЩЕРБАКОВ, ЮСУПОВ, ЯРОСЛАВСКИЙ.
За истекший период из состава комиссии выбыли: Михаил Иванович Калинин, Щербаков и Ярославский. Кроме того, на настоящем пленуме ЦК был выведен из состава пленума ЦК Донской. Очевидно, этим самым предрешён или решён вопрос о его выводе из комиссии.
Перехожу к вопросу относительно того, нужно ли вносить какие-либо изменения в количественный состав комиссии, избранный съездом партии. 27 человек — видимо, достаточно.
В то же время возникает нужда пополнения комиссии взамен убывших её членов.
СТАЛИН: — Сколько убыло?
ЖДАНОВ: — Четверо.
В связи с этим целесообразно пополнить состав комиссии четырьмя товарищами, и в качестве новых членов комиссии следует назвать — тов. Александрова, тов. Федосеева и тов. Иовчука, работников идеологического фронта нашей партии, которые, очевидно, будут полезны для работы комиссии. Также целесообразно ввести в состав комиссии тов. Куусинена Отто Вильгельмовича. Я не буду здесь характеризовать его, но тов. Куусинен, безусловно, является крупным теоретическим работником нашей партии.
Так обстоит вопрос о программной комиссии».
Председатель программной комиссии, конечно же, знал потери в её составе. Вопрос был задан скорее для поддержки докладчика.
Курс на демократизацию партии
«Перехожу к вопросу об уставной комиссии. Устав партии, принятый XVIII съездом, действует в течение почти 8 лет. Срок, достаточный для проверки его положений. Практика показала, что ныне действующий Устав в значительной степени устарел и нуждается в переработке и замене ряда его положений другими, новыми положениями. Назову некоторые мотивы в пользу пересмотра ныне действующего Устава.
Первое. Действующий Устав исходит из признания в нашей партии такого положения, когда в партии Уставом регистрируется наличие фракционности — большинства и меньшинства. Следовательно, ныне действующий Устав исходит из того, что в партии ещё не завоевало себе место полное единство. Устав исходит из того, что партия ещё не едина. Что это так, сошлюсь хотя бы на вводную часть нынешнего Устава: «партия сильна своей сплочённостью, единством воли, единством действий, несовместимых с отступничеством от Программы и Устава, с нарушением партийной дисциплины, с фракционными группировками, с двурушничеством».
Таким образом, вводная часть исходит из того, что фракции и группировки имеют место в партии.
Статья 25 Устава о свободном и деловом обсуждении вопросов партийной политики исходит из принципа ограждения интересов большинства партии от фракционных попыток со стороны меньшинства и указывает условия, при которых возможна партийная дискуссия: например, если внутри ЦК нет налицо достаточно твёрдого большинства в важнейших вопросах политики и т.д.
Статья 25, следовательно, исходит из такого положения, как будто у нас ещё может не быть твёрдого большинства в ЦК партии. Точно таким же образом сформулированы и такую же мысль проводят и такие статьи, как 72 и 74, допуская случаи двурушничества и фракционности членов ЦК партии: принимаются такие-то нормы к нарушителям единства ЦК партии.
Совершенно очевидно, что эти положения Устава не отражают современного положения в партии и стране. Эти положения отражают давно пройденный этап развития партии, когда в партии существовала ещё фракционная борьба. Естественно, что эти положения должны быть устранены из Устава. Они не соответствуют современному этапу развития страны».
Реалист Жданов был всё-таки большим оптимистом. Но кто на втором году Великой Победы мог предвидеть хрущёвскую травлю «антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова», платформы и фракции в КПСС на рубеже 1980—1990-х годов, как и ряд более поздних событий? Да и в конце 1940-х годов с единством в партийном руководстве тоже было не беспроблемно. А докладчик продолжал:
«Второе. Практика показала, что следовало бы обсудить вопрос об упрощении созыва всесоюзных партийных конференций. Это дело у нас сложно выглядит.
Созыв Всесоюзной партийной конференции труден настолько, что по своей сложности он почти равноценен созыву съезда.
Голоса: Правильно.
ЖДАНОВ. С этой точки зрения целесообразно пересмотреть порядок созыва и вопрос о нормах выбора на конференцию с тем, чтобы всё это дело организовать мобильно и гибко, не превращая его в чрезмерно трудную и громоздкую вещь.
Целесообразно также обсудить вопрос о правах конференции. Как известно, Всесоюзная партийная конференция имеет право выводить из состава ЦК одну пятую его часть. Если съезды собираются один раз в три года, а всесоюзные конференции раз в год, то это означает, что в промежутках времени между съездами могут вывести две пятых состава ЦК.
Кроме того, у нас некоторые не оправдывающие звание членов ЦК товарищи выводятся из ЦК пленумом ЦК. Мы такого рода процедуры не только мыслим, но только что, в начале пленума, вывели из ЦК ряд товарищей. Если конференция имеет право вывести из состава ЦК 40% членов и пленум — некоторое количество их, то может получиться, что в промежутках между съездами может быть выведено до половины, а то и больше состава ЦК. Возникает вопрос, насколько это целесообразно. Может быть, следует поставить вопрос, что конференция имеет право выводить не одну пятую состава, а одну шестую. Этот вопрос следовало бы рассмотреть и обсудить заново».
Если не считать идею скорого съезда, то эти три коротких абзаца были самыми важными и острыми в докладе А.А. Жданова. Во-первых, он настаивал на сохранении трёхлетнего интервала между съездами (в 1930-е годы он вырос до 4—5 лет, что Жданов считал не оптимальным). Во-вторых, он предлагал сохранить внесённый в Устав ВКП(б) XVIII съездом пункт о ежегодном проведении всероссийских партийных конференций, которые могут обновлять состав ЦК. В-третьих, докладчик предлагал, чтобы в совокупности обновление ЦК в межсъездовский период не превышало 50% его состава, избранного съездом (все цекисты помнили, что к XVIII партсъезду осталось куда меньше половины ЦК, избранного XVII съездом).
Накануне своего выступления на пленуме Жданов не менее часа беседовал со Сталиным в его кремлёвском кабинете. Если бы он не нашёл поддержки старшего товарища, эти предложения не прозвучали бы на пленуме ЦК. Но в сталинском окружении у них были явные оппоненты. В 1952 году в докладе Н.С. Хрущёва на XIX съезде КПСС, согласованном прежде всего с Маленковым, а уж потом со Сталиным, межсъездовский интервал был увеличен до 4 лет. А далее утверждалось: «В нынешних условиях нет надобности созывать всесоюзные партийные конференции, так как назревшие вопросы партийной политики могут обсуждаться на съездах партии и на пленумах Центрального Комитета». После этого уже нет вопроса, кто серьёзнее относился к внутрипартийной демократии: Жданов или Маленков с Хрущёвым. Кстати, потом при Хрущёве, как и при Горбачёве, стали редкими и заседания Президиума ЦК, вся «коллегиальность» ограничивалась заседаниями секретариата.
Однако вернёмся к докладу А.А. Жданова на февральском пленуме:
«Третье. Назрел также вопрос о положении Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б). Известно, что по Уставу КПК обладает тремя функциями: функцией контроля за исполнением партийных решений, функцией проверки работы партийных органов и функцией борьбы с нарушителями партийного Устава, партийной Программы и дисциплины. Опыт показал, что контроль за исполнением партийных решений и проверку работы парторганов целесообразно сосредоточить в ЦК, поскольку контроль за работой парторганов и проверка исполнения партийных решений есть неотъемлемая и важнейшая часть партийного руководства. Её целесообразно организовать в самом ЦК, не создавая какого-либо параллельного органа. Это уже и сделано, ибо в ЦК создано управление по проверке парторганов, которое как раз и занимается этими задачами. Возникает вопрос, целесообразно ли оставлять такое положение, когда у нас существуют два органа, занимающиеся проверкой и контролем, — Управление по проверке парт-органов и КПК, не следует ли привести уставные положения в соответствие со сложившейся практикой, ограничив функции КПК, сосредоточив в этой партийной коллегии рассмотрение вопросов о проступках членов партии. Этот вопрос имеет уставное значение. Очевидно, тут мы имеем дело с некоторыми пережитками, ибо функции теперешней КПК сохраняют в себе некоторые черты старой ЦКК, которые уже не вызываются целесообразностью».
Вопрос о ЦКК, а потом ЦКРК возник после того, как в конце 1980-х годов в партии возродились групповщина и фракционность. А Андрей Александрович продолжал:
«Четвёртый вопрос. Как известно, в прошлом году ЦК принял ряд решений о структуре ЦК партии. Были изменены функции Оргбюро и секретариата, которые безусловно вносят изменения в уставные положения об этих органах. Были, кроме того, ликвидированы некоторые отделы ЦК и созданы новые, например, Управление по проверке парторганов. Совершенно очевидно, что эти положения имеют уставный характер, они также должны найти отражение в новом Уставе. Я не буду здесь называть некоторые другие вопросы, которые имеют отношение к Уставу.
СТАЛИН. Секции Коминтерна.
ЖДАНОВ. Да, нужно ликвидировать эту запись — о секции Коминтерна. Или вопрос относительно политорганов. Имеется, кроме того, ряд других уставных положений, требующих изменения или уточнения, как, например, изменения в положении политорганов в связи с реорганизацией Вооружённых Сил СССР, ликвидация органов на железнодорожном транспорте и т.д.».
Последние фразы доклада возвращают к его началу. Жданов настойчиво подчёркивает: вопрос о программной и уставной комиссиях поставлен на пленуме именно потому, что предстоит созыв XIX съезда Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков):
«Всё это вызывает необходимость создания уставной комиссии ЦК, которая должна заняться переработкой Устава партии для внесения его на рассмотрение Центрального Комитета, а затем на рассмотрение и утверждение предстоящего XIX съезда нашей партии».
Доклад завершён. Пленум утвердил Комиссию по пересмотру Устава ВКП(б) во главе с тов. Ждановым.
На том пленуме ЦК были решены ещё три организационных вопроса. Во-первых, членом Политбюро ЦК ВКП(б) был избран Н.А. Вознесенский, ленинградец, председатель Госплана, заместитель Председателя Совета Министров СССР. Во-вторых, пленум удовлетворил «просьбу тов. Сталина И.В. об освобождении его от обязанностей министра Вооружённых Сил СССР ввиду перегруженности его работой». На эту должность был назначен Н.А. Булганин. В-третьих, пленум утвердил постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 4 мая 1946 года:
«1) Установить, что т. Маленков как шеф над авиационной промышленностью и по приёмке самолётов, над военно-воздушными силами морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств (выпуск и приёмка недоброкачественных самолётов), что он, зная об этих безобразиях, не сигнализировал о них ЦК ВКП(б).
2) Признать необходимым вывести т. Маленкова из состава секретариата ЦК ВКП(б).
3) Утвердить секретарём ЦК ВКП(б) тов. Патоличева Н.С.»
* * *
А.А. Жданов, несмотря на усиливавшуюся болезнь, выполняя многочисленные обязанности, продолжал активно работать над проектами Программы и Устава партии. И.В. Сталин активно поддерживал его в этой работе. Но становилось всё очевиднее, что Андрей Александрович может скоро выйти из строя. 12 июля он последний раз был в кабинете И.В. Сталина вместе с другими членами Политбюро ЦК ВКП(б). За 11 дней до этого на пост секретаря ЦК был возвращён Г.М. Маленков.
31 августа 1948 года А.А. Жданов умер. Похоронен он у Кремлёвской стены. Сейчас могилы Сталина и Жданова находятся рядом.
Виктор ТРУШКОВ.
На фото: И.В. Сталин и А.А. Жданов на совещании передовиков сельского хозяйства. Декабрь 1935 года.
