29.08.2014 Газета “ПРАВДА”. ПРАВДА ОБ АВГУСТЕ 1939 ГОДА
Немало спекуляций зарубежных и российских историков либерального направления связано с так называемым пактом Молотова — Риббентропа, то есть с советско-германским договором о ненападении, подписанным в Москве 23 августа 1939 года. Фальсификаторы пытаются представить дело так, будто этот договор «развязал руки» Гитлеру для вторжения в Польшу, сделав тем самым виновниками Второй мировой войны как фашистскую Германию, так и СССР.
Как же было на самом деле? В качестве ответа на этот вопрос приводим фрагмент из книги известного историка и публициста Ю.В. Емельянова «10 мифов о Сталине».
ЗАХВАТ Гитлером Чехии 15 марта 1939 года, а затем и аннексия Клайпеды (Мемеля) у Литвы 23 марта продемонстрировали всему миру, что Германия не ограничилась присоединением Австрии и Судет, населённых немцами, а готова расширять свои владения за счёт земель, где проживали другие народы. Эти события вызвали озабоченность в Варшаве, и 22 марта министр иностранных дел Польши Бек предложил Англии подписать секретное англо-польское соглашение о сотрудничестве. В ответ 31 марта премьер-министр Англии Н. Чемберлен заявил, что Англия и Франция «окажут польскому правительству любую поддержку, какая имеется в их распоряжении», если на Польшу будет совершено нападение.
В этой обстановке советское правительство 18 марта обратилось к правительству Великобритании с призывом созвать конференцию представителей шести стран (СССР, Франция, Англия, Польша, Румыния, Турция) для того, чтобы обсудить вопросы коллективной безопасности в Европе. Однако Запад не желал создания действенной системы коллективной безопасности с участием СССР. В своём личном письме Н. Чемберлен писал 26 марта: «Я должен признаться в своём глубоком недоверии по отношению к России. Я совершенно не верю в её способность обеспечить эффективное наступление, даже если бы она и хотела этого».
Давно стремясь развязать войну между Германией и СССР, Великобритания хотела воспользоваться международным кризисом вокруг Польши для того, чтобы втянуть СССР в неминуемый конфликт. В то же время она не желала такого участия СССР в будущей войне, которое бы привело нашу страну к победе. Английский историк А. Тейлор отмечал, что правители Великобритании «хотели, чтобы русскую помощь можно было включать и выключать поворотом крана, а они и, может быть, поляки имели бы возможность поворачивать его».
Обмен нотами со странами Запада, который происходил с весны 1939 года посредством дипломатических нот, затянулся не по вине СССР, не принеся никаких реальных результатов. Переговоры между военными делегациями СССР, Франции и Великобритании, которые начались в Москве лишь 12 августа 1939 года, также не подтверждали наличия у Запада желания достичь действенного соглашения. Сами делегации долго добирались до Москвы медленно передвигавшимися пароходами. Полномочия делегациям для достижения соглашений прибыли в Москву лишь 21 августа. Инструкции же английской делегации гласили: «Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах».
В Германии не было никаких иллюзий относительно позиции Запада. Характеризуя истинные цели Великобритании на московских переговорах, хорошо информированный посол Германии в Лондоне Дирксен писал в Берлин, что задача английской делегации сводится к тому, чтобы «установить боевую ценность советских сил, а не подписывать соглашение об операциях… Все атташе вермахта согласны, что в военных кругах Великобритании проявляют скептицизм по поводу предстоящих переговоров с Советскими Вооружёнными Силами».
Со своей стороны правительство Польши отказалось от военной помощи СССР. 18 августа 1939 года послы Англии и Франции посетили министра иностранных дел Польши Юзефа Бека, призывая его согласиться на пропуск советских войск через польскую территорию. Ответом на это обращение было надменное заявление Ю. Бека 20 августа: «Я не допускаю, что может быть какое-либо использование нашей территории иностранными войсками. У нас нет военного соглашения с СССР. Мы не хотим его».
Поскольку в то время Германия и СССР не имели общей границы, такое заявление исключало реальную помощь Советского Союза Польше в случае нападения на неё Германии, и «третий рейх» мог беспрепятственно готовить нападение на эту страну, понимая, что вермахт не встретит на польской территории советских войск. Подготовка к нападению на Польшу началась в Германии 3 апреля 1939 года и активно велась всё лето. 7 августа советская разведка сообщала, что «развёртывание немецких войск против Польши и концентрация необходимых средств будут закончены между 15 и 20 августа. Начиная с 25 августа следует считаться с началом военной акции против Польши».
В то же время германская дипломатия стремилась избежать возможного вовлечения других стран в этот конфликт. Поэтому, с одной стороны, в течение лета Германия провела целую серию тайных переговоров с представителями Запада с целью добиться «нового Мюнхена». С германской стороны в них участвовал Герман Вольтат, советник Германа Геринга, второго человека в рейхе. С 7 августа в переговорах принял участие сам Геринг. Составлялись планы прибытия в конце августа Геринга в Лондон и подписания там соглашения между Германией и Великобританией. Было очевидно, что Запад стремился «выйти из игры», направив германскую агрессию на восток против СССР. Эти переговоры убедили Берлин в том, что Запад не готов к войне против Германии.
Сведения об этих переговорах поступали и советскому руководству, лишь усиливая его недоверчивость к своим партнёрам по московским переговорам. 7 августа советская военная разведка доносила о том, что «после визита Вольтата в Лондон Гитлер убеждён в том, что в случае конфликта Англия останется нейтральной». В связи с этим переговоры с Западом представлялись советскому руководству ловушкой, в которую может попасть наша страна в случае, если она, связанная обязательствами о вооружённом отпоре германской армии, вторгнувшейся в Польшу, останется один на один с сильным агрессором.
С целью предотвратить советско-германский конфликт начиная с лета 1939 года активизировались переговоры по развитию экономических отношений между СССР и Германией. С конца июля эти переговоры переросли в обмен мнениями об улучшении внешнеполитических отношений. С начала августа уровень этих переговоров повышается, темп контактов ускоряется, а германская сторона вносит предложение о подписании договора о ненападении. При этом Берлин внёс предложение о подписании одновременно с договором протокола о сферах государственных интересов двух стран. Переговорный процесс был активизирован непосредственным обращением Гитлера к Сталину, в котором он просил принять министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа для подписания договора о ненападении «во вторник, 22 августа, самое позднее в среду, 23 августа». Это обращение было передано послом Германии в СССР Шуленбургом Молотову 21 августа в 3 часа дня.
Одновременно Гитлер не прекращал своих попыток договориться с Западом. 21 августа английский посол в Берлине сэр Невиль Гендерсон докладывал: «Приняты все приготовления для того, чтобы Геринг под покровом тайны прибыл 23-го. Замысел состоит в том, чтобы он совершил посадку на каком-либо пустынном аэродроме и на автомашине отправился в Чекерс». Перед СССР возникла реальная возможность «нового Мюнхена».
Если бы Сталин отказался принять Риббентропа 23 августа, в этот же день начались бы переговоры Геринга в Лондоне, которые могли увенчаться сделкой за спиной СССР. В этом случае Германия могла бы напасть на Польшу, в считанные дни оккупировать её, а затем страны Прибалтики и оказаться на западных рубежах СССР. Между тем СССР не был готов к войне, а расстояние от западных границ СССР до Москвы и особенно Ленинграда было относительно небольшим. В то же время проекты договора с Германией и соглашения о разделе сфер влияния между СССР и Германией позволяли нашей стране получить известный выигрыш во времени и остановить немцев на достаточно большом расстоянии от Москвы, Ленинграда и Киева. Исходя из этого, Сталин 21 августа дал согласие Гитлеру на прибытие в Москву Риббентропа 23 августа.
В ночь с 23 на 24 августа 1939 года после переговоров, длившихся без перерыва несколько часов, советско-германский договор о ненападении был подписан.
