07.05.2014 СМИ: Крым – полуостров свободы («Балтийский Мир»)
Когда в архивах смотришь на фотографии становления крымской автономии начала 1990-х годов, то почему-то думается, что и жизнь тогда была такая же тусклая и серая, почти нищенская — как эти фотографии,и люди на них: женщины с химическими завивками, мужчины с громоздкими портфелями, парни в лыжных шапочках неизвестно каких цветов.
Автор: Ольга Леонова – обозреватель («Балтийский Мир» №1, 2014г., журнал для российских соотечественников в Прибалтике).
Таким был наш Крым, тот Крым, который я помню только по фотографиям да по окрикам родителей перед телевизором. «Помолчи, дай послушать», — умоляюще кричали они, и я видела перед светлым экраном «Рубина» две внимательные спины: узенькую мамину и сухощавую папину.
Попытка номер раз
Тогда Симферополь из маленькой Ялты казался для меня почти другой страной… Именно там, в громоздком здании «гайки» или «пентагона» — как называли это шестиугольное строение обкома партии с двором-колодцем посередине, бунтовали первые крымские — по-настоящему народные — депутаты, избирали первого президента Крыма Юрия Мешкова, нацеленного на полное сближение полуострова с Россией, утверждали новую Конституцию.
А на площадях — дыша сшибающим с ног ветром свободы — граждане и гражданки поднимали над головами плакаты с призывами к России, пытались найти оборванные Беловежским соглашением нити, связать их снова. Издавали почти самиздатовские газеты — первая свободная пресса Крыма, — ходили на площади, ходили на референдум, вычёркивали «да» и «нет» на полусерых листах бумаги, верили, надеялись, ждали.
Но в 1995 году искренний порыв кончился пшиком, сдулась крымская революция, сдулась и сникла. Юрий Мешков был лишён поста, республика потеряла свой суверенитет. Постепенно пламенные революционеры превратились, как это обычно и бывает, в медленную бюрократическую машину, сдавшую Крым и всех крымчан скопом киевскому прожорливому дракону. Он брал с нас дань в виде налогов, он бросал нам куски со своего стола, чтоб не померли с голоду, кормил нас «завтраками», слал надсмотрщиков в виде представителей президента, забирал лучшие кадры, пил соки и хмелел от собственной вседозволенности. Крымская автономия за 22 года своего существования из де-факто стала автономией де-юре, впала в анабиоз. И казалось, ничего уже не произойдёт в этом краю.
Но происходило. Понемногу Крым принял приехавших из депортации крымских татар. Первоначально их боялись, но вот уже никого не удивляют межнациональные браки с совершенно европейским, без налёта восточности стилем супружеской жизни и очень красивыми детьми (полукровки всегда красивы), на дачах русские стали строить восточные беседки — дастарханы, а крымские немцы уже не представляют себе плов без азиатской специи зиры.
В то же время, пока с одной стороны радушный Крым принимал и впитывал аромат и яркость Средней Азии, на него с севера велось мощное и неуклонное наступление, крымчанам стали загонять под ногти иголки чуждой культуры. Переписывались учебники истории, телевизор и радио — программа за программой — переходили на украинский язык, в школах сокращались уроки русского и литературы, крымчанам обрубали корни, связывающие их с Россией.
Дошло до показательного маразма. В регион, где 80 процентов населения говорит на русском, для кино-проката завозили фильмы только на украинском языке. Даже ленты российского производства дублировали на украинский. Думали, привыкнут. И оказались правы: побузили, попикетировали пару месяцев кинотеатры, а потом пошли как миленькие в кино на украинском, повели девушек, купили ведро попкорна и стали наслаждаться мельканием кадров.
Откровенная пропаганда и откровенная ложь не пресекались. Крымские депутаты — депутаты крымского парламента — показательно отрабатывали свой хлеб в гневных речах с трибун, а киевский Васька слушал да ел. Что же до тех народных депутатов, которых избрали себе крымчане для делегирования своих полномочий на все-украинский уровень, то они тоже очень быстро забывали, зачем они находятся в Киеве, для чего и кто их туда послал.
Незаметно, исподволь выросли в Крыму поколения людей, которые стали считать своей родиной именно Украину, поклонники Всеукраинского объединения «Свобода», дружно вскидывающие три пальца как копию украинского трезубца. Откуда на многонациональной земле, согревшей и приютившей все народы, мог взяться национализм? Вопрос без ответа…
И вот полуостров зажил своей размеренной и вялой жизнью — от туристического сезона к сезону. Именно туристы стали основным хлебом большинства населения. Летом работают все — круглосуточные прибрежные курорты в начале мая впитывают в себя обслуживающий персонал из Богом и правительством забытых районов Северного Крыма и изрыгают их обратно в конце сентября — с курортниками, везущими домой загар, мускат и впечатления.
И только Севастополь остался отдельным, совершенно странным миром, вызывающим восхищение, гордость, зависть и желание тут же выпрямить спину, как только въезжаешь в город. Непокорённый, вечно борющийся, он попытался приютить в своём военном нутре отдыхающих, но слишком неуютно им там: пахнет шерстью бушлатов, кровью и нагретым палубным железом — пахнет тем, чем пахнет русский флот. Севастополь жил круглогодично одним и тем же — русским духом, русской памятью и русскими деньгами.
Царские земли
Болтался Крым между небом и землёй до марта 2010 года. Можно не верить в мистику и всяческую нумерологию, но именно 17 марта 1995 года Юрий Мешков был отстранён от своих обязанностей президента Крыма в соответствии с Законом Украины «Об отмене Конституции и некоторых законов Автономной Республики Крым», и именно 17 марта 2010 года на крымский трон взошёл Василий Джарты. Пришёл царь, в честь которого в Симферополе даже чуть храм памяти Василия Блаженного не построили. И началось макеевское вторжение, которому Крым сдался без осады. Из Донецка и его пригородов на полуостров приехали руководители региона, в котором эти руководители не понимали ничего, не отличая крымские горы от донецких терриконов, а уникальные карстовые пещеры от забоев. Для них дворцы Южнобережья были как гостиницы и площадки для гулянья пышных свадеб, а лес — только земля, уникальная крымская земля, занятая деревьями.
Шутку о том, что в Макеевке по ночам ловят бомжей и переправляют в Крым на руководящие должности, знает всё СНГ. Под лозунгами «Крым — жемчужина Украины» полуостров превратили в огромную дачу для президентской семьи и её друзей и родственников.
И Крым притих. Политические баталии остались в прошлом. «Кто не с нами — тот против нас» стал основным лозунгом новых властей. Постепенно на полуостров вернулся феодальный строй — были князья и их вассалы. И остальная масса народа — превращённая в бесправное и безгласное быдло. Кто не согласен — не имеет права голоса, кто не согласен — у того отжимали бизнес, устраивали показательные судилища, лишали квартир, машин, средств к существованию.
Полуостров понемногу пытался бороться, вовсю работали оппозиционные СМИ. Но, в отличие от прошлых времён, на их отчаянный голос не обращали никакого внимания. Общественность жила сама по себе, а собирающие с Крыма сливки — сами по себе. Разговоры с площадей перетекли в кухни.
При этом Киев продолжал давить и выдавливать: крымским татарам так и не построили обещанные национальные школы, а русским — ещё больше сократили количество уроков русского. По новой программе, которую придумали в Киеве, у пятиклашек обычной школы в неделю поставили три урока английского языка, три — немецкого, четыре — украинского и один русского. При этом урок литературы назывался «Всемирная литература» и включал в себя и всё мировое литературное наследие. И это в регионе — напомню, — где 80 процентов населения говорит на русском, а остальные — на крымско-татарском, где русский — язык межнационального общения между всеми проживающими на полуострове народами! Забирая охапками, вертикаль власти не отдавала взамен ничего.
Практически уничтожили гордость жителей полуострова старейший винзавод «Магарач» с уникальной коллекцией вина, откусили территории парков и заповедников ради дачных домов и площадок для гольфа. Единственная партия, которой хоть немного было позволено порыпаться, и то недолго, — «Русское единство» — была фактически загнана в стойло давлением на бизнес её лидера Сергея Аксёнова. Выборы в местные советы нагло фальсифицировались. Внезапно появившиеся среди крымчан политические «партизаны» увольнялись с работы, выгонялись из квартир, не пускались в телеэфиры и на газетные полосы. В итоге население разуверилось в том, что оно может хоть что-то решать. На выборы ялтинского городского головы в марте 2013 года пришло всего 40 процентов населения. И это по официальным данным ЦИК. По объективным показателям, очевидно, явка была и того меньше.
Но самое примечательное, что пресловутая властная вертикаль отчаянно и нагло лицемерила по самым святым для Крыма — на территории которого находятся два города-героя — поводам: осенью этого года Киевский суд разрешил марш УПА в Киеве, и в то же время к освобождению Украины от фашистских захватчиков все билборды полуострова облепили поздравлениями с праздником в бело-голубых партийных цветах от имени президента Януковича. Отчаяние и ропот нарастали.
Пружина истории
Киевские события осени 2013 года стали шоком для страны. Не были исключением и жители полуострова. И сначала жители полуострова даже поддерживали вышедших против той власти, которая давила полуостров, не давала вздохнуть, встать с колен. Но постепенно настроения стали другими — от трепетной надежды до отчаяния. Среди вышедших против Януковича и его клики интеллигентов и работяг стоял вечный крымский идеологический враг — бандеровцы, неофашисты, вооружённые боевики. Именно они топтали знамя Победы во Львове, они кричали: «москалiв на ножи», они готовы были идти кровавым походом не только в поместье Януковича Межигорье, но и на восток.
Я не могу сказать, что Крым испугался: он и не такое переживал, но мужчины вмиг посуровели лицами, женщины потянулись в магазины за мешками с мукой и в аптеки за антибиотиками. Все понимали, что просто так республика — униженная и почти растоптанная донецкой ордой — сдаваться не собирается. Новый вызов Крым был готов принять если не во всеоружии, то морально готовым. На аватарках в социальных сетях стали появляться крымские флаги, а вместо мелодии телефонного звонка народ стал ставить песню «Вставай, страна огромная». Готовились к войне.
И дежавю — только в зеркальном отражении: мы сгрудились около ноутбуков и телевизоров и покрикиваем на своих шумящих детей, которые не дают нам посмотреть новости — печальные, горькие, от которых сжимаются кулаки и сердце.
Однажды, в очередной раз насмотревшись киевских новостей, я, походя, вертясь на кухне около плиты, спросила свою старшую одиннадцатилетнюю дочь, в крови которой смешались русские и украинцы, поляки и кавказцы: «Маша, а ты гимн Крыма знаешь?» И она чистым детским голосом запела мелодию, сочинённую великим крымским композитором-татарином Алемдаром Карамановым и русской поэтессой Ольгой Голубевой. И я поняла, что земля, историю и гимн которой знают даже дети, не умрёт и не сдастся просто так.
А потом наступила крымская весна. Наступила раньше метеорологической даты. 27 февраля рано утром многих разбудил звонок с сообщением о захвате зданий Совета министров Крыма и парламента автономии. С этой даты прошло так немного времени, но перемены — глобальны. Русские долго запрягают, да быстро едут. И будет референдум, и у власти — наши, крымчане, а все макеевские сбежали из Крыма, рассосались, как будто их тут и не было. И мужчины с охотничьими ружьями встали на защиту границ полуострова, а готовят им на кострах, не боясь обветрить руки на степном ветру Перекопа и Чонгара, их женщины.
Маятник качнулся. Вся истерия материковых СМИ о том, что полуостров захвачен, что на улицах военные, что жить вообще страшно, особенно в Крыму, разбивается в хлам, когда в центре города видишь настоящие народные воскресные гулянья, когда дети фотографируются на плечах у людей в камуфляже с автоматами, когда бабушки носят автоматчикам пирожки и бутерброды, а те стеснительно отказываются.
Въезжающие в города или проезжающие транзитом БТРы встречают автомобильными гудками, люди выходят из машин и машут руками. Приехавших под Севастополь сербских четников вообще уже считают национальными крымскими героями и колоритнейшей достопримечательностью — в их длинных чёрных бородах гуляет весенний крымский ветер, береты лихо сдвинуты набок, и каждый из пяти приехавших в Севастополь сербов становится похож не на Карабаса-Барабаса, а на Пересвета и Ослябю, снявших рясы, чтобы защищать пусть не свою, но родину.
Всё это можно назвать тремя словами: «Наши в городе!» Это наши, наши. Их флаги похожи на наши, их лица — лица русских.
— У них номера на машинах подмосковные…
— Это батальон «Восток»…
— Нет, это частная армия…
Да какая разница, если мы улыбаемся, если у нас пока всё получается как в сказке! Так хорошо, что, кажется, так и быть не может! Эти «вежливые вооружённые люди» — новый крымский термин — дали нам силы, дали нам уверенность, что у нас всё получится, они объединили нас не силой оружия и даже не своим присутствием, а знанием того, что нас не забыли на Большой земле. Люди выпрямили спины — как будто разжалась пружина.
Маятник качнулся, качнулись качели. И ты как в детстве несёшься на этих качелях прямо за горизонт, и навстречу тебе, распахнув руки, идёт и улыбается мама.
И пусть впереди большой труд, и большие трудности, и, может быть, большое противостояние, но все страхи останутся в прошлом, останутся там, за Перекопом, за которым больше, к сожалению, нет земли.
Мы начали новую историю. Мы её всё же начали.
Фото: www.2-capital.ru
