02.12.2014 Новости Эстонии. Рафик Григорян: интеграция по-эстонски обречена на провал
Известный эстонский психолог Ауне Валк считает, что готовность эстонцев к интеграции вызывает сомнения. А по мнению председателя Палаты представителей эстонских нацменьшинств Рафика Григоряна, интеграция по-эстонски обречена на провал в принципе.
«Эстонская модель интеграции и само понимание сущности мультикультурализма особо не отличается от европейских, она повторяет их просчеты и, на мой взгляд, заранее обречена на провал», – отметил общественный деятель, мнение которого приводит популярное таллинское издание «Столица».
Р.Григорян:
Мультикультурализм, как теория и как практика, своими корнями уходит в прошлое. Это явление, которое свойственно многонациональным государствам. В каждой стране была принята своя модель мультикультурализма, которая была направлена на решение различных задач. Единой, унифицированной модели мультикультурализма не было и нет.
Существуют различные подходы в понимании сущности мультикультурализма. Канадская модель мультикультурализма возникла в середине 1960 годов, когда возникла реальная угроза раскола государства по этноязыковому признаку. Она преследовала цель обеспечить мирное развитие, сотрудничество и сосуществование разных культур и этносов в едином государстве. Эта политика предполагала признание культурного разнообразия, выраженное в формуле «интеграция без ассимиляции».
Канадцы исходили их того, что каждый народ, каждый язык и каждая культура – есть ценность и богатство государства. Главным теоретиком мультикультурализма стал Уилл Кимлик – канадский политолог, чех по происхождению, профессор политической философии Университета Куинз. По мнению С. Хантингтона в период президентства Б. Клинтона в США также наметилась тенденция к формированию аналогичного мультикультурного общества. Однако после 11 сентября 2001 года эта тенденция была остановлена.
В 1990-е годы, когда иммиграционные процессы приобрели для многих государств Европы геостратегическое значение, когда они столкнулись не только с позитивными, но и с негативными последствиями массового переселения народов, стали возникать разные модели мультикультурализма.
Несмотря на их отдельные различия в Великобритании, в Германии, в Испании, в Бельгии и других странах, они имели много схожих черт. Так, под мультикультурностью стал пониматься такой процесс, при котором иммигранты должны, во-первых, войти в уже сложившиеся культурные нормы и ассимилироваться; во-вторых, они должны изучить язык большинства (английский, французский, немецкий, испанский и т. д.), приобщиться к истории и культуре, слиться с коренным, титульным или господствующим этносом. Многие Европейские модели мультикультурализма (в Великобритании, во Франции, в Германии, в Испании, в Бельгии и других) были направлены на решение проблем мигрантов — прежде всего турок, арабов и других выходцев из исламских, а также различных восточных стран.
Коренной порок этих моделей состоял в том, что они не на словах, а на деле исходили из отрицания равных прав и возможностей этносов и языков. Национальная политика этих государств базировалась на дифференциации этносов, культур и языков, на деление их в государстве на основные, ведущие (leitkultur) и на не основные, подчиненные.
В 2011 году о провале политики мультикультурализма объявили, канцлер Германии Ангела Меркель, президент Франции – Николя Саркози, премьер-министры Великобритании – Дэвид Кэмерон, Австралии – Джон Ховард, Испании – Хосе-Мария Аснар, Бельгии – Ив Летерм и другие. Следует отметить, что провалился не мультикультурализм, а ассимиляционное понимание мультикультурализма.
Суть мультикультурализма заключается в том, что государство должно принимать активные меры для обеспечения национальным меньшинствам не только полноценного участия в жизни общества, установления равенства между культурными меньшинствами и доминирующим культурным большинством, но и в создании максимальных возможностей для сохранения особой идентичности и традиций.
Мультикультурализм не может провалиться или исчезнуть. В условиях глобализма – это объективный процесс. Этот процесс может быть приостановлен по субъективным причинам.
Эстонская модель интеграции и само понимание сущности мультикультурализма особо не отличается от европейских, она повторяет их просчеты и, на мой взгляд, заранее обречена на провал. Она понимается как вхождение неэстонцев в эстонское общество, как унификация всего общества вокруг языка, культуры и доминантов одного этноса при игнорировании волеизъявления, языка и культурных ценностей других этносов.
Это противоречит Декларации Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 1992 года “О правах лиц, принадлежащих к национальным или этническим, религиозным и языковым меньшинствам”, где указано, что “Государства охраняют на их соответствующих территориях существование и самобытность национальных или этнических, культурных, религиозных и языковых меньшинств и поощряют создание условий для развития этой самобытности”.
То, что написано в преамбуле Конституции ЭР противоречит принципам этой декларации, поскольку она исходит из того положения, что Эстонское государство призвано гарантировать сохранность только эстонской нации, культуры и языка. Языки национальных меньшинств, их культура, этнические и семейные традиции, религиозные верования, нравственные нормы и т. д. – отнесены к сфере частных интересов каждого индивида.
Характеризуя процесс интеграции в Эстонии, главный редактор журнала Vikerkaar Мярт Вяльятага писал: “После долгих лет игр, уловок с законом о культурной автономии и его сокрытия стало ясно, что официальную санкцию имеет только одна, высшая культура. Наши русские брошены под ноги ассимиляции, их образование, культура и самосознание — временное явление”.
Еще более откровенно насчет всего этого высказался Карел Таранд: “Размножаться самим за деньги это, конечно, хорошо, – писал он, – но этого недостаточно для стабильного существования миллионного народа. Поглощение иммигрантов для улучшения демографической ситуации – вторая компонента жизненной силы эстонскости”.
