Новости КПБ. НЕ ИЗ ОДНОЙ ЛИ КОРЗИНЫ ЛИБЕРАЛЫ И НАЦИОНАЛИСТЫ?
На прошлой неделе в информационном поле появились два своеобразных сообщения, которые может быть, кому-то и легли на душу, а у кого-то вызвали внутренний протест.
Одно из них – заявление пресс-службы Либерально-демократической партии, сделанное по итогам расширенного заседания ее Высшего Совета и Центрального комитета. ЛДП предлагает придать статус историко-культурной ценности бело-красно-белому флагу и гербу «Погоня», а также разрешить их свободное использование в стране. При этом как-то забыто, что граждане Беларуси на республиканском референдуме в середине девяностых годов прошлого столетия от данной символики решительно отказались, отдав предпочтение нынешней.
Назвать данное заявление неожиданным вряд ли можно, так как либеральный партийный флюгер всегда поворачивается в ту сторону, где появляется определенный резонанс. А там, глядишь, и вспомнят, что есть такая партия – ЛДП.
Несколько странным выглядит озвученное политическое вихляние: «В ЛДП подчеркивают, что решение референдума о выборе госсимволики – «закон для всех». Вместе с тем, в партии считают, что пришло время «придать бело-красно-белому флагу и гербу “Погоня” статус историко-культурных ценностей и разрешить их свободное использование на территории Республики Беларусь». ЛДП пообещала выступать с этой позиции в белорусском парламенте и на следующих выборах президента. Наверное, правы были те, кто ещё в девяностые годы говорил о жириновской наследственности белорусских либералов.
Уже не молодфронтовцы ли затесались в ряды очень прагматичных белорусских либерал-демократов семейного клана гайдукевичей, осенью прошлого года собиравшие подписи «за придание бело-красно-белому флагу статуса историко-культурной ценности».
Ведь Министерство культуры уже ответило, что такое предложение не содержит «документального обоснования и полной, достоверной и качественной фиксации графическими средствами элемента, которому предлагается придать статус историко-культурной ценности».
Вряд ли такая инициатива ЛДП станет: «реальным шагом для еще большего единения граждан нашей страны и понимания того, что наша история не может быть хорошей или плохой. Всё, что пережила Беларусь: от ВКЛ, БССР и до независимой Беларуси, должно быть ценно для каждого из нас». Вряд ли забудут белорусы как марионеточное «правительство» БНР при оккупационных властях Германии в 1918 году, и предатели и полицаи в 1941-1944 годах стремились насаждать «незалежность» в их понимании. Вряд ли нацистская коллаборационистская символика ляжет на душу толерантного белоруса, помнящего о карательных батальонах, уничтожавших детей, женщин и стариков, и холопской доли при панах во время польского владычества.
В последние годы бело-красно-белый флаг используют для демонстрации оппозиционных политических взглядов, а также для выражения неприятия нынешних государственных символов. В связи с чем данный символ чаще всего используется на прозападных и националистических митингах.
Свободное использование флага, которое предлагает ЛДПБ, скорее всего приведёт к тому, что каждый «змагар» будет всеми способами демонстрировать свою позицию и провоцировать окружающих его людей. Это может стать дестабилизирующим фактором и повысит социальное напряжение, не будет способствовать миру, безопасности и стабильности в стране.
Второй новостью стало сообщение издания «СБ. Беларусь сегодня» о том, что Минский горисполком поддержал инициативу о присвоении скверу (в границах домов №№ 15,17,19 по улице Советской и №4 по улице Свердова) рядом с минским костёлом святых Симона и Елены (более известным как «Красный костел») имени Эдварда Войниловича.
Причём предложения об увековечении имени Войниловича в топонимике Минска делаются не впервые. В 2007-2008 годах была предпринята исходившая от католической общины Минска попытка добиться переименования улицы Берсона в улицу Войниловича.
Что касается небольшой безымянной площади, то она расположена с тыльной стороны здания, где в своё время жили выдающиеся деятели белорусской культуры Г.Р. Ширма и Ю.В. Семеняко и вполне достойна присвоения имени любого из них, так как каждый немало сделал для Беларуси, в отличие от пана Войниловича.
.
Эта новость вызвала определенное разочарование здравомыслящих минчан деятельностью комиссии по наименованию и переименованию проспектов, улиц, площадей и других составных частей города Минска. И посыпались звонки в редакцию с просьбой дать объяснение происходящему и высказать своё отношение к неординарному предложению инициаторов о присвоении скверу в центре столицы Беларуси имени человека, оставившего неоднозначную память в истории страны.
Люди выражают недоумение позицией Института истории Национальной академии наук, высказавшегося в поддержку предложения о присвоении скверу возле костела имени «мецената, общественного и политического деятеля, истинного христианина» Э.Войниловича. При этом удивляет умолчание историков о его пропольской ориентации, заседаниях Рады БНР, сотрудничестве после революции с оккупационными польской и германской администрациями в 1918 году, о нем, как одном из инициаторов Слуцкого восстания 1920 года.
Общеизвестно, что представитель древнего шляхетского рода, один из богатейших помещиков Минской губернии Эдвард Антоний Леонард Войнилович не был истинным представителем белорусского народа. И вот что можно узнать о Войниловиче из статьи доктора исторических наук А.П. Грицкевича, размещенного в постсоветской Белорусской Энциклопедии (т.3, стр. 459-460).
С 1911 года он был депутатом Минской губернской земской управы от польской (католической) курии. В декабре 1918 года был одним из организаторов «Союза поляков из белорусских окраин». В 1919 году участвовал в преобразовании «Союза помещиков Минской губернии» в «Союз помещиков Литвы и Беларуси в Варшаве».
Согласно собственным воспоминаниям Войниловича, он считал, что частичный отвод германских оккупационных войск с территории Беларуси в 1918 г. представлял собой самую настоящую катастрофу для местных польских землевладельцев, а в декабре 1918 г. оказался одним из организаторов «Союза поляков белорусских Кресов» (т.е. сам себя относил не к белорусам, а к полякам, а Беларусь для него и его единомышленников по данному «Союзу» рассматривалась как Кресы), и там участвовал в рассмотрении вопроса о финансировании выступления корпуса генерала Ивашкевича на литовско-белорусские Кресы.
13 ноября 1919 года во время заседания Сельскохозяйственного товарищества были отправлены три депеши, подписанные Э.Войниловичем, в адрес тогдашних руководителей Польши, включая Пилсудского, где выражалась благодарность за продвижение победоносных польских войск к границам 1772 года и даже утверждалось, что к этому стремится местное население Кресов.
В последних трёх абзацах записи от 8 мая 1920 года Войнилович сообщает, что во время его пребывания в Варшаве «прошло заседание правления Польско-белорусского союза». И что, «…поскольку в различных обращениях белорусы (т.е. себя к белорусам не относит – ред.) постоянно говорили о суверенной Беларуси, я обратил внимание собрания на тот факт, что Беларусь ни одного гроша на эту цель не дала, ни одного солдата на фронт не отправила. […] …Абсурдом будет думать, что Польша за них все каштаны вытянет из огня. Когда, жертвуя своей жизнью и имуществом, белорусы дойдут до этнографических границ Беларуси с востока, тогда жизнь поставит их перед дилеммой: хотите принадлежать нам (это не Беларусь, а Польша – ред.) или России? Поэтому следует отречься от самостоятельности, стремиться к союзу с Польшей на основании исключительной автономии, которую, в зависимости от условий существования, можно будет сузить или расширить согласно историческим обстоятельствам».
В записи от 13 октября 1920 года ясновельможный пан, возмущаясь подписанием Рижского договора, пишет: «Более ста лет после разделов Польши мы сохраняли в Беларуси католическую веру, польскую идею, национальные традиции, терпели «особые права», преследования, кровью обозначили границы 1772 года.
В последнее время мы посылали в армию лучших своих сыновей, на её нужды передавали последние плоды земли-кормилицы (при этом скромно умалчивая, что эти плоды они получали не в результате своего труда на полях, а в результате жестокой эксплуатации труда белорусских крестьян, непосредственно на этих полях работавших – ред.), государственному займу – всю наличность…» и обвиняет польскую сторону в «непонимании всей значимости «наших восточных земель» для укрепления государства. Таким образом, Западная Белоруссия для Войниловича и подобных ему носителей «польской идеи» – это «наши восточные земли». И далее: «Польша теряет свои земли, которые могла бы освоить благодаря политике перемещения населения из густонаселённой части». (т.е. рассматривает территорию Беларуси как объект колонизации – ред.).
А теперь давайте посмотрим его «Воспоминания» в переводе с польского. Минск, 1997 г. 380 с. (сокращённый перевод с польского издания 1931 г.). Издание Минской римско-католической парафии св. Симона и Елены. Редактор: ксёндз-магистр Владислав Завальнюк (книга содержится в интернете на сайте “Pavet“).
Войнилович выражает своё возмущение и сожаление по тому поводу, что «никогда Сейм Польши, созданный после разделов, не заявлял твёрдым голосом о правах Польши на границы 1772 г.».
Запись от 24 октября 1920 г. «Попал на многолюдное собрание Союза поляков белорусских Кресов и узнал об утверждении Сеймом позорных условий Рижского договора. И с чего теперь начинать полякам в Белоруссии? Польская идея, пионерами которой мы там стали, не оправдала себя, поскольку сама же Польша отказалась от восточных областей. …Общее собрание приняло резолюцию, в которой было отражено возмущение населения восточных земель, населения, которое использовали в расчленённой стране в деле возрождения Польши».
В записи от 2 ноября 1920 года Э.Войнилович отмечает, что в Варшаву приезжала делегация мелких минских собственников и мещан с петицией к Пилсудскому о включении Минска в линию перемирия. Что у этих делегатов была просьба – об убедительной поддержке Кресов. Тяжелее всего было для польского сердца услышать из их уст нарекание: «А мы, паночку, тем полякам так верили…».
А вот что имели в виду Эдвард Войнилович и его единомышленники под белорусским движением?
В разделе воспоминаний под названием «Автохтоны. Белорусский вопрос» он заявляет: “Белорусское движение, доброжелательно встреченное польскими помещиками, было возрождено при участии представителей этих же помещиков на последних земских заседаниях в 1917 г. Главным инициатором этого был Смолич, сотрудник земства, под патронатом Р. Скирмунта… В белорусских собраниях я участвовал нерегулярно, будучи его приездным членом. Главной нашей задачей было разбудить национальные чувства у белорусов, чтобы отделить их от Москвы и освободить этот спокойный, здоровый белорусский народ, еще не затронутый анархией, которая в самой России всё глубже пускала корни.
Войнилович доброжелательно относился к белорусским движениям только с целью отделения белорусов от Москвы, считая, что им следовало отречься от самостоятельности и стремиться к союзу с Польшей в границах 1772 года, на основании исключительной автономии. Так что, возникшие затем с этими движениями разногласия, по-видимому были вызваны не столько уклоном этих движений в сторону социализма, на что в ряде случаев ссылается Войнилович, а именно тем, что Войнилович и Ко. о независимости Беларуси даже не помышляли.
В начале оккупации Беларуси войсками кайзера Вильгельма Эдвард Войнилович был в числе тех деятелей, подписи которых стояли под заявлением, в котором речь шла «о благодарности оккупантам за то, что они вернули общественный порядок, а также о желании отделиться от большевиков и быть с народами Запада, опираясь на сильное немецкое государство». Причём подпись Войниловича стояла на первом месте, он же возглавлял делегацию, которая передавала это заявление немецкому генералу Фалькенхейму. Было ещё и второе заявление, которое, как утверждает Войнилович, было настолько противным его взглядам и настолько мерзким, что он «в течение трёх суток боролся, чтобы не поставить своей подписи», но всё-таки поставил. Хотя не на первом месте, поскольку, как ему сказали, отсутствие его подписи лишило бы авторитета всю эту акцию. В этом заявлении, в частности говорилось о том, что его подписанты «желали создания Великого Княжества Литовско-Белорусского под немецкой кураторией и просили …сообщить о нашем стремлении императору Вильгельму».
А теперь пусть любой ответит на вопрос: допустимо ли объявлять Войниловича белорусским патриотом и настаивать на увековечивании его имени в топонимике города-героя Минска в непосредственной близости от Площади Независимости?
А если думать об увековечивании Войниловича, то, наверное, в Минской области следовало бы ставить вопросы: о востребованности экскурсионного маршрута по местам Войниловичей, проходящим через Слуцк, Копыль, Клецк, местам связанными с его жизнью и деятельностью; возможном восстановлении усадьбы «Савичи» и народного училища (в одноименной деревне), руин усадьбы «Лопухи» в деревне Дунаево Копыльского района.
Редколлегия «КБ.МиВ»
